— Ничего. — Она быстро качает головой, словно прогоняет ненужные мысли, и переключает внимание на меня. — Зачем ты все это сделал?

Я проглатываю свою гордость и произношу слова, ради которых сюда пришел:

— Потому что хочу вернуть тебя.

Губы Норы приоткрываются, и она прижимает руку к груди, как будто ей действительно не хватает воздуха.

— Но ты сказал…

Я прерываю ее, не желая слушать, как она повторяет ужасные вещи, которые я наговорил. Нора заслуживает правды.

— Мне было слишком страшно признаться тебе, что я боюсь, что могу причинить тебе боль так же, как мой отец причинил боль моей матери.

Она прикусывает губу, в ее глазах читается сочувствие.

— Дин, ты не твой отец.

— Я знаю, — отвечаю я и делаю шаг ближе, хочу коснуться ее руки, но сдерживаюсь, потому что все еще не знаю, о чем она думает. — Но у меня внутри есть Темный Пассажир, помнишь? Этот засранец иногда может вспылить и по-настоящему облажаться. Я знаю, что извинения — это чушь собачья, и то, что я тебе наговорил, никогда не сотрешь, но ты должна знать правду, Нора, потому что я слишком долго врал самому себе.

— Врал о чем именно? — спрашивает она, наклонив голову, словно пытаясь прочесть мои мысли.

— О моих чувствах к тебе. Даже до того, как мы с тобой начали фиктивно встречаться… весь тот глупый недофлирт, которым я занимался, причина, по которой я вложил деньги в твою франшизу и постоянно приходил работать в твою пекарню. Нора, я нутром чуял, что ради тебя стоит рискнуть не только в бизнесе. Мне так жаль, что потребовалось столько времени, чтобы понять, что я влюблен в тебя.

Она резко выдыхает и отступает назад, как будто собирается убежать.

— Ты не серьезно.

— Чертовски серьезно. — Я делаю шаг вперед и хватаю ее за руку с отчаянием в голосе. — И послушай, я знаю, что бросить бомбу любви сегодня — это слишком, и ты открываешь новую пекарню и собираешься в Париж, и боже, я не хочу тебя от этого удерживать. Но поскольку ты вынудила меня продать тебе мои инвестиции обратно, я подумал, может, мы могли бы заключить новый контракт, в котором говорится, что я могу быть твоим парнем на расстоянии и смогу навещать тебя в Париже и отбивать от любых французов с большими багетами.

— Что? — Она качает головой в замешательстве, поэтому я поясняю, пока слезы наполняют ее глаза.

— Я просто хочу видеться с тобой, потому что влюблен в тебя, и скучаю по тебе даже сейчас, когда ты стоишь передо мной, — выпаливаю я и глупо добавляю: — И я клянусь, что не буду удерживать тебя от того, чтобы заполучить ту толстую задницу в Париже, которую возненавидела бы твоя мать.

Девушка смеется, а потом вроде как стонет, а потом текут слезы, и, черт возьми, я не могу сказать, выигрываю я сейчас или проигрываю. Глубоко вздохнув, Нора делает шаг в мои объятия и обхватывает руками мою голову. Уткнувшись лицом мне в шею, она обдает меня своим идеальным сладким ароматом ванили. Ее лицо прижимается к моей ключице, и я слегка отстраняюсь, чтобы спросить:

— Ты вытираешь пот над губой о мою рубашку?

— Да, — со смехом хрипит она мне в шею. — Нас сейчас снимает съемочная группа.

— Ладно, круто, просто проверяю. — Я отстраняюсь и вижу улыбку, которая выглядит очень многообещающей. — И?

— И я думаю, что тоже могу любить тебя, но могла бы составить список «за» и «против», просто чтобы убедиться, — говорит она тихо, задумчиво и так чертовски уверено.

— Меня это устраивает. — Я прижимаюсь своим лбом к ее и вдыхаю самое сладкое облегчение, которое когда-либо испытывал за всю свою жизнь. — Ничего, если я тебя сейчас поцелую, или ты предпочтешь, чтобы я этого не делал из-за камер?

Она улыбается мне.

— Давай устроим им шоу.

Глава 28

Нора

— Черт возьми, если бы я знал, что ты снимешь такое милое местечко для своего временного жилья в Денвере, я бы точно согласился стать твоим парнем в прошлые выходные.

— Я убью тебя. — Я улыбаюсь, несмотря на свою угрозу, потому что ничего не могу с этим поделать. Сегодняшний вечер был самым лучшим в моей жизни. И не только потому, что «Форинер» играли на открытии моей пекарни.

Ладно, в основном потому, что «Форинер» играли на открытии моей пекарни. Но еще и потому, что Дин здесь, в моей новой квартире в Денвере, и ведет себя как настоящий бойфренд.

— Как ты можешь угрожать мне убийством? — спрашивает Дин, снимая свой пиджак и проходя на кухню. — Я пригласил «Форинер» на торжественное открытие твоей пекарни. По меньшей мере, четыре новостных агентства появились сегодня вечером из-за этого неожиданного выступления. Сколько интервью ты дала?

— Пять. — Я съеживаюсь, вешаю куртку на ближайший барный стул и сбрасываю туфли.

— И скольким ты сказала, что это твой парень сделал все возможное для твоего знаменательного дня? — Дин опускает очки и буравит меня взглядом.

— Только одним, но я нервничала. Я не была готова ни к чему из того, что произошло сегодня вечером, а ты знаешь, что у меня лучше получается с подготовкой.

Дин вздыхает и качает головой.

— Тебе просто повезло, что я люблю тебя.

Мое лицо искажается от его слов, потому что я все еще не могу привыкнуть к ним. Сегодняшний вечер был невообразимо потрясающим. Мы танцевали, пили шампанское, я проводила экскурсии по пекарне для своих друзей и родственников, и все это время Дин был рядом со мной. Даже моя мама очень мило обняла Дина, когда снова увидела его — очень большой шаг для ледяной королевы. Нейт держался от нас подальше, что, безусловно, к лучшему. Возможно, к концу всего этого мне понадобится новый бухгалтер, но сначала посмотрим, как будут развиваться события в течение следующих нескольких месяцев.

А Кейт и Линси… Боже мой, можно было бы подумать, что они присутствуют на нашей с Дином свадьбе. Они выглядели такими счастливыми, глядя, как мы держимся за руки и общаемся с покупателями, что я почувствовала, как обрела пару сестер. Джош даже передал мне малышку Джулианну, чтобы я проводила ее к автомату и взяла номерок для нее и ее папы, чтобы они могли попробовать крупон. Это было идеальное торжественное открытие.

Кстати, о крупонах: мы закрылись вечером, сделав четыреста семьдесят два крупона всего за четыре часа. Неплохо для первого дня. На самом деле, это было довольно эпично.

И в ту минуту, когда Дин поцеловал меня, а позади нас играли «Форинер», я поняла, что мне не нужно составлять список «за» и «против», чтобы понять, что я влюблена в этого человека.

— До сих пор не могу поверить, что «Форинер» пришли и ели крупоны в моей пекарне! — Я опускаюсь на длинный черный диван в гостиной, которая соединена с кухней и столовой. Просматриваю кучу фотографий, которые Рейчел сделала для меня с группой. — Эта фотография будет висеть на стене в пекарне.

Дин снимает ботинки и носки и присоединяется ко мне на диване, чтобы просмотреть фотографии вместе со мной.

— Это действительно безумие, насколько хорошо все сложилось сегодня вечером.

— Спасибо богу за Макса. — Я выключаю экран и смотрю на него.

— Ты хотела сказать, спасибо богу за Дина, — поправляет меня Дин, выглядя обиженным. — Это была моя идея. Знаешь, скольким людям мне пришлось набить карманы, чтобы получить разрешение и оборудование всего за двадцать четыре часа? Этого бы не случилось, если бы твой парень не был таким крутым.

Я понимающе приподнимаю бровь, глядя на него.

— Этого всего не случилось бы, если бы мой парень оставался моим парнем.

Дин слегка вздрагивает, но затем обхватывает меня руками и притягивает к своей груди.

— Эй, мы должны снова попробовать примирительный секс. У нас неплохо получалось, если я правильно помню.

Я отстраняюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Думаю, сначала нам нужно поговорить.